Лев Вершинин

Звезда и смерть Владимира Владимировича

«На жестокость нужно отвечать жестокостью. В непротивлении злу насильем есть своя прелесть, но оно на руку подлецам».
Андре Моруа

Причудлив наш мир. С сентября этого года жителей района Дамме-Шпревальд в горсовете Берлина представляет… Дракула. Полностью - Оттомар Рудольф Влад Дракула Крецулеску, член партии свободных демократов. Кратко - Влад Дракула Крецулеску. Потомок Того Самого. Правда, не прямой (таковых не осталось) и не кровный, однако и не самозванец: в 1987 году его усыновил «пра-пра-пра-пра» по боковой линии.
Новоявленный Дракула – человек сугубо мирный, симпатичный. Известный антиквар, владелец прелестного замка в Шенкендорфе, превращенного в музей великого «пращура», где раз в год проводится такое экзотическое мероприятие, как вечеринки профессиональных доноров – считает делом своей жизни «борьбу за честь великого князя и патриота».
Скажете, ну и что? Тешится человек, и пусть себе. Однако домнуле Крецулеску отнюдь не одинок. На его «малой родине», в Румынии, где деяния «великого князя и патриота» дети изучают в школах, где в его честь установлен памятник и даже назван небольшой городок близ Бухареста, слова свободного демократа подтвердит каждый. Да, скажут, жесток был. Но не более прочих коллег-монархов. Во всяком случае, испанских аутодафе с кострами не устраивал, животе по английскому обычаю живым людям не вспарывал, кожу, как любили делать в Польше, ни с кого не сдирал, даже рубить руки-ноги не слишком любил. На кол, да, саживал, - но ведь время было такое. А что до кровососания, так это вообще сказки. Оклеветал Влада подлый ирландец Брэм Стокер с легионом своих подпевал.
Землякам, конечно, виднее. Но парадокс в том, что именно образ владыки-вампира обеспечил мало кому ведомому князьку с периферии средневековой Европы место не только в румынских учебниках, но и в буйном воображении поклонников мистики со всего мира, сделав его рекордсменом всемирной популярности, соперничать с которым может разве что Шерлок Холмс. Имя стало символом. Конца-края «дракуломании» не видать. Дракулой бредят не только подростки, домохозяйки и сектанты-сатанисты, но и высоколобые интеллектуалы самого что ни на есть отборного помола. Когда же на глаза попался еще и номер солидного лондонского «Тhe Economist» за 31 октября сего года, где статья, посвященная анализу «новой политики» Владимира Путина, была озаглавлена просто и без затей «Влад - палач, сажающий на кол», я понял, что пора бы, наверное, кое в чем разобраться.
А это оказалось не так просто.

Тень в тумане времени

Честно говоря, в жизни этого человека было столько тайн, загадок и странностей, что, вполне возможно, без Лукавого таки не обошлось. Вроде бы все известно, но при первой же попытке с большей или меньшей точностью воспроизвести его настоящее имя, прозвище, сан и даже порядковый номер в династии Басарабов, правившей Валахией в те давние-давние времена, на поверку оказываешься в тупике.
Был ли он вообще графом, как утверждает Стокер? Вроде бы нет, ибо маленькая православная страна сего сугубо западного титула не знала. Но, с другой стороны, как бы и да, поскольку, имея крупные владения в соседней Венгрии, являлся прямым вассалом мадьярского короля, а таковые именовались как раз графами (точь-в-точь как короли Англии, до Столетней войны бывшие герцогами Аквитанскими и, следовательно, вассалами королей Франции). Правда, его частенько величали князем, но и это не соответствует истине, поскольку государство валахов, в отличие от соседней Трансильвании, не имело такого статуса, и правителей его на власть не помазывали, а всего лишь благословляли. Так что официально именовался наш герой «водэ» - воеводой, а в быту просто «господарем» - хозяином.
Дальше – больше. В одних источниках его уверенно именуют Владом III, в других – с не меньшим упорством - Владом IV (причем вовсе не путая его с отцом, тоже Владом, порядковый номер которого варьируется соответственно). И относительно полного имени историки издавна ломают копья – то ли Владислав, то ли Владимир (в румынском языке и сейчас немало славянских корней, а уж в то время он славянизмами был буквально нашпигован). Естественно, воды с тех пор утекло немало, и за давностью лет подобные досадные нестыковки могут иметь место… Но, с другой стороны, никто ведь не путается в нумерации куда более многочисленных Людовиков! Да что там Людовики, с грузинскими Георгиями – и то ситуация прозрачнее.
Истолковать прозвище тоже получается не вдруг. Казалось бы, раскрой самый простенький русско-румынский словарик, и получишь точный перевод - «черт». И автор русского, почти современного Владу «Сказания о Дракуле воеводе», так прямо, без сомнений и пишет: «именем Дракула влашеским языком, а нашим — Диавол. Толико зломудръ, яко же по имени его, тако и житие его». Все? Нет. Взяв словарь потолще и посолиднее, обнаружим, что слово «дракул» - не только «дьявол», но и, как нетрудно догадаться, «дракон». А эта зверюга с перепончатыми крыльями по правилам средневековой геральдики к нечистой силе прямого отношения не имела, зато была эмблемой ордена Рыцарей Дракона, учрежденного Владом-старшим для участия (под венгерским стягом) в войне с турками, и являла собой чудовище, распятое на кресте. За что папа-Влад и получил прозвище Дракул. И выходит, что «Дракула», по правилам тогдашней румынской грамматики, - нечто вроде отчества. Тем паче, что прозвище это присовокупляли и к именам братьев Влада, Мирчи и Раду. Хотя есть и такая версия, что все они были все-таки «Дракул», а окончание прибавил уже лично мистер Стокер — то ли ради благозвучности, то ли чтобы иметь «моральное право» оторваться от истории реального человека.
И с датой рождения человека-тайны историкам не повезло. Большинство специалистов склонны считать, что случилось это в июле или октябре 1431 года, но не исключено, что средний сын Влада-старшего появился на свет двумя-тремя годами раньше. Или позже. И вовсе не обязательно – в родовом доме на Кузнечной улице в городе Сигишоара, куда сейчас табунами скачут туристы. Вполне может статься, что и в другом заповеднике «дракулиады» - цитадели Поэнари, древней резиденции Басарабов. Той самой, с башни которой – по романтической версии Фрэнсиса Форда Копполы - бросилась его молодая жена, узнав о гибели супруга. Кое-кто, правда, уверен: княгиня Лидия покончила с собой, не сумев спасти от казни своего отца. А есть в хрониках упоминания и о том, что молодая дама пошла на столь серьезный шаг после того, как ее муж, никого не предупреждая, бежал из осажденного замка через подземный ход, бросив гарнизон и семью на милость янычар. Где тут правда, где ложь, в точности не скажет уже никто, но, как бы то ни было, водоворот в реке Аргес - «княгинин омут» - тоже предъявляют туристам.
А вот что известно совершенно точно, так это личное прозвище господаря Влада, честно заработанное им самим – Цепеш. Или Тепеш, или Тепес, или Тепез (румынская транскрипция допускает варианты). Смысл один: «Сажающий на кол». И сонеты он писал очень неплохие (три из них дошли до нашего времени), правда, не по-румынски, а по-латыни и на итальянском, которым владел изрядно. И как выглядел он, мы тоже знаем: в тирольском замке Амбрас сохранился портрет с натуры, а поскольку писалась «парсуна» не по заказу самого Дракулы, сидевшего тогда под замком, а по велению короля Матяша, изображение, видимо, достоверно. Что сказать? Ярким красавцем Влад - в отличие от брата Раду, вошедшего в историю с прозвищем «Красивый» - не был. Не был и уродом. Жесткое лицо, волевое. Из тех, что, раз увидев, вряд ли забудешь. Но притом ни в коем случае не отталкивающее, скорее даже чем-то привлекательное.
Все – и летописцы, и современные «дракуловеды» - сходятся и в том, что отличался он незаурядной физической силой и отвагой (обожал лично объезжать диких коней), слыл умелым пловцом, незаурядным стратегом и очень хорошим, дерзким воином. А вот был ли он все-таки патологическим садистом или же суровым героем, лишившим себя права на милосердие и жалость, — на этот счет мнения расходились и расходятся.

Судьба человека

Любой подтвердит: Валахии, одному из двух княжеств, возникших на землях бывшей римской провинции Дакия, с точки зрения геополитики не повезло. Это было то самое маленькое государство, которое, как верно заметил мудрый лорд Болингброк из скрибовского «Стакана воды», если и имеет какие-то шансы выжить, то лишь тогда, когда на него претендуют сразу два больших соседа. В данном случае столкнулись интересы католической Венгрии, желавшей подчинить православный край папскому престолу, и мусульманской Порты, претендовавшей на мировое владычество. Крутиться господарям, конечно, приходилось весьма виртуозно, но использовать противостояние сверхдержав они в конце концов все-таки научились, попеременно заручаясь поддержкой то Буды, то Эдирне (Стамбул, тогда еще Константинополь, был столицей умирающей Византии) не только для того, чтобы уцелеть, но и ради собственной выгоды типа очередного дворцового переворота. Венгерские ставленники сменяли турецких – и наоборот – чуть ли не ежегодно. Именно таким образом взошел на престол и Влад-старший, с помощью мадьярских рыцарей прогнавший своего кузена. Однако, поскольку натиск с юга усиливался, а союз с Венгрией, как оказалось, мало что давал, очень скоро ему пришлось признать вассальную зависимость от Порты – тем паче что за спиной крошки-Валахии пряталась богатая Трансильвания (она же Семиградье). Там бурно развивались ремесла, проходила ветвь Великого шелкового пути, росли самоуправляемые города, основанные немцами из Саксонии, и тамошние купцы, чье слово немало значило в Тырговиште, были заинтересованы в сотрудничестве Валахии с могучими азиатами, способными в единый миг остановить торговлю.
Такое сосуществование по традиции того времени требовало определенных гарантий: в частности, господари отправляли ко двору султана сыновей. Формально – в гости, фактически – в заложники. С детьми обращались хорошо, но в случае малейшей провинности отца немедленно казнили. В таком статусе оказались и отпрыски Влада Дракула – младший, Раду, уже в детстве прозванный Красивым, и средний, Влад, прозвища еще не имевший.
Тем временем Влад-старший, балансируя меж двух огней, в конце концов доигрался. Венгры – с подачи собственных бояр - уличили его в прямой измене и отсекли бедолаге голову, а когда наследник Мирча попытался отомстить доносчикам, те, быстро справившись с неопытным водэ, без лишних сантиментов похоронили его заживо. После чего вмешались турки. Юный Влад – ему в те дни было около семнадцати - вернулся на родину с янычарами и был усажен на отцовский трон впервые. Но продержался недолго: появились венгры. И вторично он объявился в Тырговиште в 1456 году как компромиссная фигура, итог договора султана с королем.
Никто тогда и представить себе не мог, что с детства запуганный юноша, слуга двух господ, на четвертом году спокойного, ничем не примечательного и по всем приметам сулившего стать долгим княжения вдруг объявит войну не на жизнь, а на смерть сильнейшей державе мира, к тому времени уже сокрушившей Восточный Рим.
А так оно и случилось.
И с первых же дней войны визитной карточкой господаря стала изощренно-мучительная, не очень присущая Европе, даже юго-восточной, казнь. Лес кольев вырос по всей стране, на площадях городов и околицах деревень. Корчась в диких муках, умирали все, кто имел несчастье вызвать неудовольствие водэ. И пленники, захваченные в сражениях (в том числе - знатные паши, поскольку Влад, вопреки тогдашним обычаям, выкупа не брал), и послы, сказавшие что-то не так, и бояре, проявившие хоть тень недовольства политикой Цепеша (у Влада уже было прозвище!), и уголовники. Влад, правда, до конца своих дней гордился тем, что «никого не лишил жизни без вины», но находить вину в случае надобности он умел за каждым.
Воевать он, впрочем, умел не хуже. Имея лишь крохотную дружину и небольшое ополчение, ухитрился нанести всесильным туркам несколько поражений подряд и даже перешел на южный берег Дуная. Война разгорелась вовсю. И тут спохватились трансильванские купцы, менее всего заинтересованные в общебалканском пожаре. За спиной у Влада они сносились с Портой, сплетая заговор против неудобного господаря. Когда же взбешенный князь огнем и мечом прошел по Трансильвании, оставляя за собой новые леса кольев, а потом и отнял у изменников монополию на транзит, пригласив в Валахию евреев и «безбожностно предоставив сим нехристям всякое бережение», в ход пошли, как сказали бы сейчас, «политические технологии».
На средства уцелевших «олигархов» был напечатан памфлет. Живописуя «подвиги» Цепеша, автор-аноним доказывал, что тот целится на венгерскую корону. Причем исполнен сей «черный PR» был столь умело, что Буда встревожилась не на шутку. Правда, связываться с удачливым безумцем король Матяш не стал, но когда в 1462 году турки (по призыву бояр) пришли и застали Влада врасплох, блокировав Поэнари, помощь от мадьяр не пришла. Князь спасся, бросив все. В рубище добрался аж до Рима, добился аудиенции у папы, сумел доказать, что кроме него турок не остановит никто – и вернулся в Буду. Где и был брошен в темницу на целых десять лет – король не забыл ничего. А возможно, просто решил, что деньги, полученные валахом от Святого Престола, не будут лишними в бюджете Венгрии.
Господарем Валахии стал Раду Красивый, рабски преданный султану.
Однако Влад еще был жив, и сдаваться не собирался. Как раз в узилище он решается на очень важный шаг, на самое страшное, по мнению автора «Сказания о Дракуле воеводе», и абсолютно непростительное преступление. Переходит в католичество. После чего обретает свободу, женится на племяннице короля и набирает войско для возвращения на родину.
Увы, последнего и недолгого. Под Рождество 1476 года Цепеш погиб. То ли в стычке со случайно (случайно ли?) встретившимся на охоте отрядом янычар, то ли по ошибке (по ошибке ли?) от рук собственных воинов, то ли попросту умер в седле — без всякой видимой причины, выпив бокал красного молдавского вина…

По версии Брэма

Водя по Сигишоаре туристов, гиды смачно повествуют, как его светлость, сидя в камере, выстругивал малые колышки и с удовольствием сажал на них мышей. Каким образом он их для этого ловил, легенда, правда, умалчивает. На то она и легенда. Одна из многих. И, надо сказать, не самая страшная. Есть и куда круче.
Вот, например, господарь встречает мужика в рваной сорочке. Возмущается: что, дескать, за вид, да еще в воскресный день? «Да вот, - отвечает пахарь, - жена никак не зашьет. Ленивая она у меня…». И князь велит отсечь бедной бабе руки — на что они ей? А чтобы без рук не мучилась, натурально, на кол – это уж само собой.
А вот случай уже из области высокой политики. Турецкие послы на приеме у водэ, как положено, кланяются, но не снимая головных уборов. Непорядок! «У нас в стране обычай такой», — оправдываются послы. Ну что ж, обычай это похвально. Обычаи надо чтить. И несчастным послам гвоздями прибивают фески к головам.
Или вот: однажды Дракула созвал бояр и спросил, сколько господарей сменилось на их памяти. Самый молодой, и то перечислил семерых. Но куда ж это годится, что боярская жизнь настолько длиннее господарской, изумляется Влад – и справедливости ради сразу с приема бояре отправляются на колья.
Еще одна легенда повествует, как избавил водэ Валахию от разбойников. Всех калек с папертей пригласил на пир, а когда начались танцы, велел воинам всех, кто не плясал, вынести вон, а затем окна-двери забить и подпустить «красного петуха» под стреху. Если же кто из огня все же вырывался, то… ну, вы уже поняли, куда его.
Жутковато. Но можно ведь и с другой стороны посмотреть. Нет лучше способа одернуть охамевшего соседа, пусть даже он и десятикратно сильнее, чем поступить с его послом так, как Влад с турками. И бояр, менявших господарей, как перчатки, тоже увещевать бессмысленно. И калека, под хмельком пустившийся в пляс, вовсе не калека, а мошенник, если не хуже. Недаром же в сказках сказывается, что при Владе – после того самого пира - можно было бросить в уличную пыль золотую монету, а через неделю поднять ее с того самого места. Некому уже было украсть дукат, и новые воры не появлялись. Да и любимую казнь свою водэ не сам придумал. Научился у турок, больших мастеров этого дела.
Трудно, конечно, разобраться, чего во всей этой малоприятной жути больше – правды или все же фольклора. Но ведь и фольклор, как известно, редко фиксируя точные детали, очень верно передает обобщенный образ эпохи. Так что даже если реальный Дракула и не совершал конкретно этих действий, сие не суть важно. Главное, он вне всяких сомнений мог их совершить. И народная память сохранила его именно таким - извращенно жестоким, но в то же время ироничным, не лишенным некоего «чернушного» чувства юмора. И, что очень важно, зверствующим не ради самих зверств, а исключительно во имя справедливости.
Недаром же он поныне чрезвычайно популярен в народе. Румыны, во всяком случае, не на шутку обижаются, если Цепеша называют садистом. Для них он – звезда, национальный герой, в сжатые сроки уничтоживший преступность в стране, обеспечивший крестьянам процветание и защиту от боярского беспредела, сколотивший из ничего мощную армию и пусть ненадолго, но сумевший добиться того, что крупные хищники опасались совать нос в норку мелкой, но храброй зверушки. Цена? А вот это, извините, не ваше, господа-иностранцы, дело. Харизматическому лидеру, каковым, безо всяких сомнений, был Влад Цепеш, потомки прощают все.
Но вот намеки насчет «вампиризма», как уже было писано, отметаются с порога. Да, говорят, однажды велел налить в чашу кровь и пригубил – но то была кровь убийц отца и брата. А больше – ни-ни. И это, по-честному, не очень понятно. Ведь Стокер писал свой бестселлер не просто так, он перед этим немало времени и сил посвятил изучению того же фольклора. Значит, огонь все-таки был, если за пятьсот лет дым не развеялся?
Не знаю. Что в семиградском памфлете князя обозвали «кровопийцей» - это как раз понятно. Что большинство летописцев его всяко обзывают – тоже не бином Ньютона: историю пишут победители. Ясно и почему русское «Сказание о Дракуле воеводе» насквозь пропитано мистикой (например, история зарытых кладов и мертвых стражей перекликается с целым пластом баек о колдунах) – для автора факт перехода в «папизм» бесспорно свидетельствовал о продаже души дьяволу. Но ведь и румынские крестьяне, Стокера не читавшие, издавна считают руины Поэнари проклятым местом. А есть еще и тайна княжьей могилы…
Напомню: кто убил Влада – неведомо. Зато насчет дальнейшего источники на диво единодушны: тело проткнули насквозь и обезглавили. Голову, правда, отослали в Стамбул, порадовать султана, но любой знаток жанра «хоррор» подтвердит: султан султаном, а только так - проткнуть и голову долой - следует поступать с вампирами.
Так вот, когда археологи вскрыли официальное захоронение в Становском монастыре, оно оказалось пустым и оскверненным. Однако затем под ступенями входа обнаружилась яма, а там - фрагменты скелета без черепа и обрывки княжеских одежд. Есть мнение, что тело перезахоронили сами монахи, причем с таким расчетом, чтобы входящие попирали прах ногами. А уж за вампиризм ли, за вероотступничество или покровительство «жидовинам» – Бог весть…
Однако окончательно Влад-водэ оказался вампиром все же с легкой руки старины Брэма. И вот ведь что любопытно: примерно в то же время вампирами и оборотнями увлеклись еще два писателя, оба куда талантливее ирландца - Алексей Константинович Толстой и Проспер Мериме. Однако ни «Локис», ни «Упырь» не повлекли за собой такой череды сиквелов и экранизаций, как опус Стокера, чей успех, бесспорно, обусловлен отнюдь не литературным совершенством книги, а потрясающим, стопроцентным попаданием в выборе героя.
Жутким обаянием реального Влада Цепеша, господаря валашского Дракулы.

Опубликовано в газете "Вести"



< < К списку статей < <                       > > К следующей статье > >


Jewish TOP 20
BestFor.ru :: Лучшее
  
Hosted by uCoz