Лев Вершинин

Нехорошая квартира

	«Под деревом развесистым, задумчив, бур сидел…»
	Народная песня

«Если бы в одно прекрасное утро мы обнаружили, что отныне все люди – одной нации, одной расы и одной веры, то еще до обеда мы бы изобрели новые предубеждения»

Джордж Эйкен

Что активность граждан Южно-Африканской республики на парламентских выборах 14 апреля будет высока, не оспаривал никто. Получив право избирать и быть избранными десять лет назад, тамошний народ еще не привык к демократии и за неимением иных развлечений, балуются ею вовсю. Впрочем, интриги в раскладе не наблюдалось. Африканский национальный конгресс, как и пять, и десять лет назад был обречен на триумф. Во-первых, ореол партии-победительницы, возглавлявшей борьбу чернокожих против белого меньшинства, до сих пор не потускнел. А если и потускнел, то самую малость. Во-вторых, Африка есть Африка; люди там голосуют так, как велят вожди и шаманы, АНК же по традиции представляет народность коса, самую крупную в стране. Так что сбой, случившийся в двух провинциях – Квазулу-Наталь, где большинство племени зулу предпочло националистов из Партии свободы – Инката, и Западном Кейпе, где «цветные» отдали голоса Демократическому альянсу, никаких изменений в общую картину внести не мог. Тем паче, что оппозиция, играя на проблемах и провалах правительства, ничего не предлагала взамен.

По свидетельству сотен наблюдателей со всех континентов, выборы прошли спокойно, без подтасовок, скандалов и насилия. Теперь фракция АНК, имея более двух третей мандатов, может при желании менять конституцию, а 27 апреля будет приведен к присяге новый президент страны. Вернее, для вас, читающих эту статью, уже приведен – три дня назад. Я же, завершая её в субботу вечером, за два дня до торжественного заседания нового парламента ЮАР, рискну предположить, что избранником вновь стал действующий глава государства Табо Мбеки. А его официальная речь, скорее всего, была в основном посвящена первому круглому юбилею Второй Республики, её немалым успехам и подстерегающим её опасностям. Хотя может статься, об опасностях Его Превосходительство в столь торжественный день предпочел не вспомнить…

Коммунальный синдром

В детстве я боялся «апартеида». Думал, придет и съест. Да и позже образ гадкого белого дядьки в шортах, пробковом шлеме и с непременным кнутом симпатий не вызывал. О том, что расизм бывает не только «белый», мне, конечно, было невдомек. А между тем ксенофобия – как секс: не все это афишируют, но все этому в той или иной мере не чужды. И внешняя непохожесть дает отличный повод для сброса эмоций. Например, в Эфиопии считают, что набросок Адама Создатель слепил из теста, но поначалу огонь вспыхнул, и появился черный «брак». Затем угли тлели плохо; получилась бледная немочь. И лишь на третий раз все получилось: из печки вышел настоящий человек - светло-коричневый эфиоп.

В общем, все относительно. Иной вопрос, можно ли считать расизмом желание жить рядом с подобными себе, слышать из соседских окон ту музыку, к которой привык, проводить время с теми, кто тебе приятен. Думаю, нельзя. В конце концов, мой дом – моя крепость; кого попало я к себе не пущу, и как ни весело в коммуналке, но почему-то все предпочитают жить отдельно. В одном доме, на одной площадке, но каждый за своей дверью…

Вот и слово apartheid в переводе с африкаанс, языка буров (потомков голландских, немецких и французских протестантов, заселивших в незапамятные времена юг Африки) значит всего лишь «раздельное проживание», позволяющее каждой группе жить самой по себе, по своим канонам, не мешая другим. Без всякого «унижения коренного населения». Хотя бы потому, что трудно сказать, кто там, собственно, «коренной»: если буры начали осваивать новую родину в начале XVII века, то коса и зулу явились туда примерно веком позже, а туземцев-бушменов, без комплексов уничтожали и те, и другие. Вся разница состояла в том, что белые пришельцы отстреливали безобидных дикарей из мушкетов, а черные забивали их насмерть каменными палицами.

Суть идеи была проста: сохранить власть в руках пусть меньшинства, но имеющего хоть какое-то представление о цивилизации. И ничего плохого в такой схеме не было бы (в конце концов, античные Афины, немеркнущий образец демократии, были обустроены именно так, что ничуть не смущало ни Аристотеля, ни Сократа), но практика, как всегда, вырвалась за рамки теории. Вместо задуманного деления по цивилизациям (предполагающего, что человек, сумевший перепрыгнуть из каменного века в современность, обретает полноправие) возникла сложнейшая градация по нюансам внешности. Были запрещены смешанные браки, совместное обучение в школах и вузах, черным воспретили бастовать, а жить предписали в гетто вокруг «белых» городов, вход куда им был разрешен только по рабочим книжкам и в рабочее время. Короче говоря, все белые стали людьми первого сорта, все черные и производные от них – второго. Под раздачу попали и «цветные» азиаты (кроме японцев).

При всем том, однако, страна процветала. Шла вровень с Европой, а кое в чем, например, в освоении атома, даже обгоняла. Именно там впервые осуществили пересадку сердца. И, как ни странно, черные «парии» отнюдь не стремились убежать в «свободные» страны. Наоборот, негры из соседних государств, спасаясь от голода и резни, всеми правдами и неправдами рвались в ад апартеида. Ибо в том аду любое гетто по условиям жизни в разы обгоняло самые «приличные» африканские города. Система всеобщего и бесплатного начального образования и сеть клиник «для черных» там были лучшими на континенте, колледжи ежегодно выпускали втрое больше чернокожих бакалавров, чем было студентов во всей прочей Африке, а личных авто на душу населения «жалкие кафры» имели больше, чем граждане СССР.

Очередь к удобствам

Основным изъяном апартеида было то, что разделения, о котором так много говорилось, на самом деле не было и в помине. Черные дети, спасенные врачами-расистами, вырастая и не находя себе места в родных краалях, уходили за счастьем в гетто вокруг «белых» городов, а белая «элита» не могла найти в себе силы отказаться от дешевой рабочей силы. В итоге общество смешивалось, и в сердцах тех, кому, кроме цепей, терять было нечего, набухали, как водится, те самые гроздья гнева, что рано или поздно вызревают в большие неприятности. А черная интеллигенция, к тому времени уже наплодившаяся, вовсю подливала масла в огонь: мечтая войти в политику, но не видя для себя никаких перспектив, «народные заступники» из АНК умело и умно злили население трущоб. Увы, белые не хотели этого замечать. Их все устраивало. Рассуждали они примерно так: негров в пять раз больше, и, если дать слабину, нас сомнут и вырежут. Если же не дать, то все будет, как есть, поскольку у нас самая сильная армия в регионе. А когда инстинкт самосохранения все-таки сработал, и Претория попыталась в одностороннем порядке уйти с территорий коса и зулу, оказалось, что уже поздно: существовать «независимо» черные не могли и не хотели. Им нужен был весь дом, со всей обстановкой.

И вспыхнуло. В городах загремели взрывы, в вельде появились партизаны. Власть ответила законом, упразднившим даже символическое присутствие чёрных в парламенте, и расстрелами демонстраций-погромов. Лидер АНК, молодой Нельсон Мандела, сел на нары. И все это было для режима не слишком опасно, но крайне неприятно, поскольку сор вылетел из избы, и на борьбу с «расистами из Претории» с редким единодушием встало все человечество. Правда, по разным мотивам. «Социалистический лагерь» надеялся превратить АНК в ударный отряд мировой революции, а «передовые круги» Запада клевали буров, как могли, во имя священных принципов «чистой демократии». И лидеры «свободного мира», несмотря даже на то, что «белая» ЮАР не на словах, а на деле стояла в авангарде борьбы с коммунизмом, сдерживая кубинскую экспансию в Анголе, вынуждены были считаться с визгом левых либералов.

А те не стеснялись в средствах. Все «неудобные» факты тщательно скрывались, мухи раздувались до размеров слона, и в конце концов почти все простодушные белокожие овцы возненавидели «злых расистов». Белая республика оказалась в полной изоляции. Даже рок-группа «Queen», съездив на гастроли в Кейптаун, получила на полную катушку, и Фредди Меркьюри пришлось оправдываться: мы, мол, осуждаем апартеид, но считаем, что музыка должна мирить людей; на наших концертах были люди всех цветов кожи, да и вообще ЮАР уже не та.

Он был прав. Жизнь рвала схему. Апартеид все чаще давал сбои. Его осудили епископы всех церквей, весьма влиятельные в стране, и к середине 80-х самые одиозные законы (вроде запрета на браки) сошли на нет. Увы, ни осторожные реформы, ни судорожные, крайне запоздалые попытки «почистить» белые города уже не могли исправить положение. И в 1989 году лидер Национальной партии Фредерик де Клерк, став президентом, решился стронуть лавину. Он освободил из тюрьмы Манделу, отсидевшего уже четверть века, и добился отмены парламентом всех расовых законов. А когда подавляющее большинство уставших от ненависти белых сказало «да» главе государства еще и на референдуме, участь апартеида была решена окончательно.

Черновой проект

Вопреки сомнениям скептиков, Мандела, естественно, ставший президентом после первых же выборов по принципу «один человек – один голос», оказался человеком штучным. Войдя под своды тюрьмы законченным национал-марксистом, он не стал ни жалеть себя, ни строить сладостные планы мести всем и за все. Напротив, половину жизни, проведенную на каторжном острове Роббен, вождь АНК посвятил размышлениям о том, как после неизбежного (сомнений в этом у него не было) крушения апартеида не уронить страну в яму, где уже прочно осели «братские» страны, выбравшие «социалистический путь» или «негритюд».

Именно благодаря его колоссальному авторитету власть не попала в руки шариковых, а демократия, как ни странно, устояла. Истеблишмент относительно плавно стал разноцветным (свою роль, конечно, сыграло то, что и буры, и коса, и зулу были все же христианами). Черные политики заняли ключевые кресла. Черные бизнесмены вошли в советы директоров. Черные интеллектуалы возглавили солидные редакции. И гром не грянул. Наоборот, престижные пригороды, облюбованные «средним классом», ныне росли, хорошели, а их обитателей мало волновал цвет кожи соседа. Более того, и полету к орбите белого «космического туриста» Марка Шаттлворта, и успеху Сибусиско Вилейн, первого чернокожего, покорившего Эверест, там рукоплескали единодушно, восприняв приятные сюрпризы как общий успех.

Все бы ладно. Но если ковырнуть глубже, под яркой упаковкой скрывается товар далеко не первой свежести. За 10 лет «черная» власть не только не решила проблемы, доставшиеся от «белого» режима, но и усугубила их. И даже нажила новые. Для подавляющей массы чернокожих плоды великой победы ограничились «лампочками Манделы» и водопроводными колонками в трущобах. А равноправием, как выяснилось, сыт не будешь. Поголовье темнокожей босоты растет опережающими темпами, не имея возможности дать приплоду хоть какое-то образование, кроме по-прежнему бесплатного начального. Страну гложет повальный СПИД, поразивший пятую часть населения (причем почти все носители – черные), но противопоставить жуткой хвори что-либо, кроме пропаганды средств профилактики, власть не способна, а в презервативы негры не верят, предпочитая «лечиться» по рецептам шаманов - насилуя детей. Страну терзает уголовный беспредел. Суровый белый полисмен канул в Лету, а нынешние стражи порядка снисходительны к «братьям», и улицы, уже ничего не боясь, затопили социальные отбросы, обозленные черные юнцы из числа «лишних» людей. Что и неудивительно: работы не имеют 40% взрослого населения (опять-таки, почти все – черные), и хотя за 10 лет создано более 3 миллионов рабочих мест, темпы рождаемости сводят все на нет.

К тому же пламенные революционеры, дорвавшись, как и положено, не удержались от соблазна вознаградить себя за годы лишений. Притчей во языцех стали шикарные виллы и коллекционные авто, никак не вписывающиеся в рамки скромных чиновничьих зарплат, страну то и дело потрясают громкие разоблачения, но дело редко доходит до суда: былые заслуги надежно защищают от придирок Фемиды. Только Винни Мандела, экс-супруга экс-президента, попала за решетку. Не столько за то, что, как выяснилось, «крышевала» уголовников, сколько за публичные заявления о том, что если бы власть не продалась белым и не предала свой народ, она бы давно уже брала пример с Зимбабве…

Скандал за стенкой

Что высекло искру в бывшей Южной Родезии – расовая неприязнь или война хижин с дворцами – сразу не скажешь. Скорее все же второе. Ибо если белый расизм густо замешен на снобизме, то в основе расизма черного лежит элементарная зависть. «Лордов» (белых фермеров) в Зимбабве не любят давно. Во-первых, их там совсем немного (не треть населения, как в ЮАР, а всего одна семидесятая). Во-вторых, они, в отличие от буров, действительно чужаки. Но главное, очень трудно любить тех, у кого земли, технологии, удобрения и техника гораздо лучше, а урожаи получаются намного больше, чем если землю просто мотыжить или не обрабатывать вообще.

Однако белые давали черным работу, обеспечивали страну продовольствием, и потому их поначалу не обижали. Правда, марксист Мугабе еще в начале своего правления, принимая власть из рук расиста Яна Смита, честно предупредил: рано или поздно земля будет возвращена тем, кто её обрабатывает. Но пообещал все компенсировать. И какое-то время даже держал слово, выкупая по 50 хозяйств в год. Однако, не имея белого противовеса, черная власть вскоре утонула в коррупции по самые уши. И вождь нации, он же президент, он же премьер, он же верховный главнокомандующий, он же лидер правящей партии и ректор местного университета, всего за 20 лет превратив цветущую страну, оставленную ему «британскими колонизаторами», в рассадник беспредела, безработицы и нищеты, вдруг заявил, что платить больше не будет. «Лорды»-де и без того достаточно посидели на шее угнетенных трудящихся.

По-моему, никакого расизма тут нет. Чистая экономика. А идеологическая подкладка подшита лишь затем, что по нынешним временам без неё никак. Просто бросить клич «Грабь награбленное!» как-то неловко - чай, не дикари.

И пошло-поехало. Массы, пролетарским нюхом учуявшие негласное «Фас!», ретиво взялись воплощать в жизнь прозрачный намек вождя. Ассоциация ветеранов войны за независимость, мобилизовав бывших героев, обиженных на весь мир за то, что кровь проливали, а вилл и машин как не было, так и нет, начала захват ферм, сладострастно круша - назло надменному соседу – все оборудование, выходящее за грань туземного понимания. Сотни белых были покалечены, многие погибли, досталось и черным, пытавшимся вмешаться. Власти, как бы ни о чем не зная, молчали; робкий протест Верховного суда погромщики не снизошли услышать. А их лидер Ченджеран Хунзви по прозвищу Гитлер бойко вещал репортерам, что «фюрер был настоящий революционер, идейный борец, совсем как я. Белых мне не жаль, потому они все евреи. И в Верховном суде тоже засели евреи, поэтому я на них плевать хотел».

Тут парень, пожалуй, слегка переборщил. И угодил под суд. Формально за самоуправство и неуважение к суду, а фактически за длинный язык. Устраняя «правовые коллизии», правительство приговорило ветерана к трехмесячной отсидке (учитывая заслуги, с отсрочкой) и штрафу в сумме 962 доллара (позже сниженному вдесятеро). А белым просто велело покинуть страну. Под страхом двадцатилетнего тюремного заключения.

Изгнанники, правда, не пропадут. Их изо всех сил зазывают к себе соседние страны, уже обжегшиеся на национализации. Зато в стране, некогда слывшей житницей Африки, население теперь мрет с голоду. В том числе и счастливые обладатели отнятых клочков земли. И Мугабе уже клянчит милостыню у ООН, обвиняя во всем, понятно, проклятое наследие колониализма. А в воздухе уже носится идея закрыть выезд еще не успевшим уехать «лендлордам» - дабы наладили производство. Естественно, за так. В порядке возвращения «исторического долга».

На птичьих правах

Умные люди, вне зависимости от цвета кожи, сознавая опасность зимбабвийской хвори, призывают принять меры, пока не грянула пандемия. Нельсон Мандела, к примеру, недавно призвал жителей граничащих с ЮАР районов Зимбабве взяться за оружие. «Есть в Африке лидеры, - сказал он, - которые командовали освободительными армиями, а сегодня купаются в роскоши. Общаясь с богатыми и влиятельными мира сего, они стали презирать людей, которые привели их к власти. Они думают, что поставлены там навсегда». Мандела не назвал никаких имен, но все поняли, кого он имеет в виду.

Увы, слово великого старца ныне имеет разве что моральный вес. А Табо Мбеки на эту тему предпочитает говорить уклончиво. Хотя тоже все понимает. Он ведь не только интеллектуал, но и прагматик, сумевший, преодолев увлечение марксизмом, переквалифицироваться в демократы-западники с уклоном в либерализм. По мнению аналитиков, второй президент ЮАР на голову выше любого из своих африканских коллег. Однако на фоне Манделы, несмотря на усилия подхалимов, изо всех сил лепящих образ рыцаря без страха и упрека, «спасшего Южную Африку от марксистской угрозы», выглядит тускло. И зная об этом, ревнует. Настолько, что порой автоматически выступает против того, что считает нужным предшественник (из-за этого они долгое время даже были в ссоре). К тому же, в отличие от старика, достойно, не цепляясь за регалии ушедшего на покой, как только тянуть воз стало не под силу, Мбеки очень властолюбив, и по некоторым данным (официально, правда, отрицаемым), собирается сейчас, имея в парламенте конституционное большинство, провести поправку насчет третьего срока.

А раз так, то популярность в массах следует сохранять любой ценой. И, понимая, что быстро и эффективно решить проблему бедности невозможно (прокормить избыточную массу голытьбы страна не может физически), Мбеки, ранее к социальной демагогии не склонный, в последнее время прибегает к ней все чаще. Особенно при поездках в северные провинции, где черные, глядя через кордон на вольности ветеранов Мугабе, готовы, забыв даже про СПИД, слушать всякого, кто посулит установить справедливость. Естественно, за счет белых кровососов. И потому африкаанс, один из государственных языков, сегодня почти исчез из учреждений; прием на государственную службу ограничен некоей «позитивной дискриминацией» (чем-то вроде политкорректности в американском исполнении); черным предпринимателям предоставлены особые льготы, а попытки организованного протеста пресекаются на корню – запретом создавать политические партии по расовому признаку. Притом, что зулусская «Инката» действует вполне легально.

Конечно, Мбеки далеко не Мугабе. Но если приткнет, судя по всему, закроет глаза на многое. Одна только сложность: буров ведь все-таки пять миллионов, и уезжать им, в отличие от родезийских «лордов» и англоязычных граждан ЮАР, некуда. Так что, возможно, в обозримом будущем «людям доброй воли» вновь придется решать, готовы ли они поддержать национально-освободительную борьбу против расизма. При условии, что расизм – черный…

Опубликовано в газете "Вести"

< < К списку статей < < Обсуждение > > К следующей статье > >