Лев Вершинин

В преддверии Армагеддона

	Безвыходность положения чаще всего заключается не в отсутствии выхода из него, а в нежелании его увидеть
	Эдуард Севрус

В наивных экшн-триллерах эпохи холодной войны все было просто и ясно. Самой главной страшилкой был обмен ядерными ударами, на следующий день после которого все начинают стремительно, но, увы, запоздало прозревать. Нынче все не так. Очень даже не так. И ясно лишь одно: пессимисты в проигрыше. Их печальные стенания на предмет "Ой, хуже уже не будет" бесповоротно опровергнуты возбужденным хором оптимистов, прозревших реалии уже не совсем нового XXI века: "Будет! Еще как будет!"

Однако и то верно, что в полном виде расклад не сумели предвидеть даже самые суровые пророки. Никто не предполагал, что минувшее столетие - железное, с кислым привкусом крови, с двумя мировыми и бесчисленными локальными войнами, с геноцидами и всякими убийственными техническими штучками - вдруг припомнится как относительно уютная, хотя и не лишенная мелких неудобств эпоха-присказка. А тем паче что человечество, едва перешагнув порог третьей тысячи лет новой эры, втянет голову в плечи, пытаясь предугадать время и место неизбежного взрыва. Что грянет, понятно Вопрос - где? У нас ли, на Ближнем Востоке, или на Филиппинах, или где-нибудь в Африке, или таки в идущей вразнос России. Фанаты геополитической аналитики, подуставшие от антиглобалистской прямолинейности линий "Север - Юг" или "Запад - Восток" (кому что больше нравится), все чаще обращают взоры к двум далеким, пока что не спешащим сказать свое слово сверхгигантам Востока Но если Китай, хотя и порыкивает все грознее, еще остается в значительной степени "вещью в себе", то полуостров Индостан нынче все чаще всплывает в рассуждениях о грядущем глобальном конфликте.

Тем более что тамошние конфликты невероятным образом вплели в свой клубок все противоречия и неурядицы, переживаемые человечеством.

Братишка из пробирки

Никто не станет отрицать, что мудрый и смелый генерал Первез Мушарраф делает все от него зависящее для смягчения, а в перспективе и улучшения взаимоотношений с Индией Но в том и беда, что зависит от него мало Любые попытки такого рода заранее обречены. Причем отнюдь не по чьей-либо злой воле, а просто потому, что так было, так есть и быть иначе не может. Ибо "Страна чистых" - образование искусственное, рожденное в свое время "на кончике пера", по соображениям сугубо идеологическим. И соответственно, жизнеспособна лишь до тех пор, пока идеология "работает" без сбоев (кому-кому, а нам с вами это должно быть понятно, как никому другому, ибо в этом смысле Пакистан - парадокс! - брат-близнец Израиля). Отцы-основатели задумали и создали его не как национальный дом (пуштуны, белуджи, синдхи и другие прочие населяющие его народы, в сущности, ничем, кроме религии, не объединены), а именно как мечеть - своеобразную "родину" всех мусульман Индостана. Поэтому в отличие от большинства арабских стран, вплоть до Саудовской Аравии, и даже от Ирана (не говоря уж о Турции) светские традиции там приживаются плохо. Да и то разве что на самом верху. Если же копнуть чуть вглубь, их уже невозможно обнаружить, зато влияние мулл, шейхов, улемов и остальной фанатичной братии - абсолютно и всеобъемлюще.

В принципе, светские феодалы и бюрократы, как в форме, так и без, не имеют ничего против нормальных переговоров, которые положили бы конец давнему и безысходному конфликту. Но не могут. Ибо мусульманское меньшинство (насчитывающее, кстати, далеко за двести миллионов душ ..) рассеяно по всей Индии, а индуисты, в отличие от христиан и даже люто ненавистных пакистанскому "базару" евреев - самые настоящие язычники (те самые, истреблять которых велит Коран), по воле Шайтана властвующие над правоверными А коль скоро так, то, выходит, "бросить братьев на растерзание идолопоклонникам" значит поставить под сомнение не только сам смысл существования Пакистана, но и заветы Пророка. Пойти на такой шаг без риска получить бунт многомиллионной, злобно фанатичной толпы, не может ни один, пусть и самый прагматично настроенный государственный деятель. Да и деятелей-то таких становится все меньше, ибо с каждым годом золотые погоны (ранее - прерогатива исключительно пуштунской и белуджской знати) все больше примеряют выходцы из низов, фавориты высшего духовенства (поддержка которого в специфических условиях Пакистана определяет многое, если не все).

Именно поэтому между двумя странами, возникшими на месте британской Индии, прочный мир принципиально невозможен, а война, напротив, идет постоянно. И явная, как "трансграничный конфликт", развязанный пакистанской военной разведкой, и скрытая, но от того ничуть не менее опасная. "Дикие муллы" всеми доступными путями просачиваются в Индию, разжигая по ту сторону границы ненависть к "язычникам", которые, конечно же, виноваты во всем. И отнюдь не без успеха. Отношения между двумя крупнейшими общинами Индии сегодня обострены до предела. Хотя на первый взгляд никаких причин сетовать на жизнь у мусульманской общины быть не должно - индийские власти традиционно и жестко отделяют религию от политики (пост президента этой страны ныне занимает мусульманин, премьер - индуист, министр обороны - христианин, а большинство генералов - сикхи).

Лишние люди

Несколько десятилетий подряд официальный Дели традиционно - по системе "горячо-холодно" - мерился силами с официальным Пакистаном, не замечая роста новой опасности, со стороны, казалось бы, совершенно несерьезной Бангладеш. Возникшее в свое время на индийских штыках, это мусульманское государство изначально мыслилось как покорная марионетка. Позже, правда, стало ясно, что отношения "вассал - сюзерен", предполагающие все-таки некие финансовые обязательства, Индии не по карману, и Дели не без сожаления отпустил Дакку на вольные хлеба, ни на секунду, однако, не заподозрив ничего худого. А зря. Ибо территория Бангладеш постепенно стала опорной базой террористических и сепаратистских организаций, стремящихся оторвать от Индии те или иные земли. Причем отнюдь не обязательно мусульманских.

На сегодня, по сведениям ЦРУ, в Восточной Бенгалии активно действуют почти сто тренировочных лагерей всяческих "объединенных фронтов" и "тигров освобождения" Ассама, Манипура, Нага, Трипуры и иных индийских районов. Власти же на все это закрывают глаза , игнорируя грозные ноты из Дели. Им просто не остается ничего иного. Ибо Бангладеш как государство не состоялось. И уже не имеет шанса состояться. Нищая, невежественная, напрочь лишенная ресурсов, без каких-либо перспектив социально-экономического развития страна предельно отстала и запредельно перенаселена (на крохотной заболоченной территории жмутся друг к дружке более 150 миллионов человек, и число это постоянно растет).

Единственный способ хоть как-то смягчить проблему переизбытка нищего населения -"сбрасывать" людские излишки в соседнюю Индию. Разумеется, нелегально.

Таких иммигрантов даже не миллионы, а десятки миллионов. Ежегодно. Ни внешне, ни по языку неотличимые от мусульман индийской Бенгалии, они расползаются по стране и оседают в похожих на клоаки предместьях мегаполисов типа Калькутты и Бомбея, пополняя число вечно готовой к взрыву рвани. Чем, естественно, активно пользуется пакистанская разведка, стремясь максимально дестабилизировать старого врага, заодно направив активность собственных радикалов вовне. А также и международные организации экстремистов, числящих "языческую" Индию первейшим - наряду с Израилем - врагом ислама.

Так что нелегальная иммиграция, ранее чисто "экономическая", быстро политизируется, уже почти полностью подпав под контроль группировки "Шахадат-э-аль-Хик-ма", насчитывающей до 10 тысяч обученных боевиков и не испытывающей нужды в добровольцах. Конечной целью данной организации ее лидер Кавсар Хуссейн Сиддик, порой сравниваемый с Усамой, объявил "создание исламского государства в Бангладеш и экспорт ислама в мир неверных", но ни для кого не секрет, что "мир неверных" в его понимании ограничивается Индией.

Остановить наплыв нелегалов и заставить Дакку ликвидировать лагеря экстремистов - для Индии задача первостепенной важности. Но поскольку официальные власти Бангладеш ничего не предпринимают (боясь бунта, а еще больше -прекращения "братских" дотаций, за счет которых государство кое-как функционирует), то фактически у Дели остается лишь два средства: полное закрытие границ и, как последний довод, превентивный удар по лагерям боевиков. А это означает войну. И скорее всего, не только с Бангладеш, но и с Пакистаном.

Первые на деревне

Ситуация на западе и юго-востоке Индии, "подогреваемая" Пакистаном, а через него и "братскими" финансовыми центрами, постоянно находится на грани войны. Но и штаты северо-востока, на первый взгляд от ислама предельно далекие, спокойствия не знают, и вовсе не зря эксперты именуют этот обширный регион "кипящим котлом сепаратизма". Что, в общем, и понятно: монолитным он не был никогда. В долине Брахмапут-ры живут хиндиязычные индуисты, в горах, опоясывающих долину, - монголоидные племена, исповедующие христианство и буддизм, а извне и на тех, и на других накатывают волны эмигрантов-мусульман, причем, в отличие от прежних времен, пришельцы далеко не всегда проявляют враждебность. Напротив, именно через них "далекие спонсоры" протягивают руку помощи обезумевшим от нищеты и "делийского диктата" этносам, снабжая их деньгами и оружием.

Итоги налицо. Одна из крупнейших партизанских армий Индии, "Объединенный фронт освобождения Ассама", два года назад практически сведенный на нет, ныне вновь начал активные действия, а в рядах его, по данным спецслужб, сражаются до 20 тысяч бойцов - почти в десять раз больше, чем раньше. Восстали из пепла повстанческие группировки племен мизо и бодо, которые, как считалось, перестали существовать. Неуклонно расширяется зона влияния беспощадных террористов "Национального фронта освобождения Нага". И что делать в такой ситуации (во всяком случае, исходя из старых, наработанных Европой и взятых на вооружение Индией методик) центральные власти, похоже, не знают.

То есть, казалось бы, рецепт известен. Имея дело с ростом самосознания мелких этносов, следует, во избежание вспышки сепаратизма, протянуть руку туземной элите и привлечь ее к сотрудничеству. Однако на практике все далеко не так просто, как на бумаге. Даже своевременное предоставление народам, ощущающим себя "угнетенными" и "неполноправными", требуемых ими прав и послаблений далеко не всегда приводит к их успокоению.

Вот уже лет десять делийские политики, внимательно отслеживая настроения в среде молодых и образованных интеллектуалов из народностей, некогда считавшихся "дикими", при малейшем намеке на появление лозунгов "борьбы за национальное равноправие" вступают в переговоры с умеренными группами "новых людей", предлагая им самые широкие уступки, вплоть до образования новых штатов. Именно так в последние годы возникли штаты Нага-Прадеш, Мизорам, Трипура, Мегхалая, Джарканд и ряд других, помельче. Но вся беда в том, что мир не установился нигде. Везде и всюду находились свои "непримиримые", мечтающие о полной независимости или, по крайней мере, недовольные предложенными границами. А то и просто считающие себя обделенными при разделе постов. И очень скоро былые кумиры оказывались "подлыми предателями", а их недавние соратники, призывающие "сражаться до полной победы", наоборот, героями. Во всяком случае, в глазах народа, оставшегося в стороне от обретенного в борьбе права на кормушку.

Разум возмущенный

Бесспорные достижения Индии играют с нею злую шутку. Да, конечно, темпы роста экономики потрясают. Да, тамошний средний класс - более 300 миллионов бизнесменов и "синих воротничков" -самый многочисленный (и что важнее, стабильный) в третьем мире. Однако еще около миллиарда индийцев по-прежнему живут в дремучем средневековье, если не первобытных реалиях. И даже хуже, поскольку ни остановить, ни притормозить процесс разложения общины невозможно, и миллионы неприкаянных юнцов тянутся в города, неспособные ни принять их, ни пристроить к делу, ибо розовые мечты об ослаблении внутренних противоречий по мере развития экономики, увы, давно гниют на свалке. То есть это, возможно, и так, но лишь когда государство накопит достаточно средств для милостыни всем несостоявшимся гражданам. Индии же пока до этого далеко, и плюс ко всему ей очень мешают молодые, дипломированные и амбициозные разночинцы, не имеющие шансов состояться в рамках сложившейся системы и потому готовые эту систему взорвать ко всем чертям. Вместе с обществом и государством.

Не удержусь от примера. В 2000 году для "создания условий национального развития" так называемых лесных племен из территории штата Бихар был выделен новый штат - Джарканд, к управлению которым пришли более или менее образованные отпрыски клановых вождей. Что, однако, не пришлось по нраву менее родовитым пассионариям,призвавшим соплеменников к продолжению борьбы. Уже не за "национальные интересы", но за "равенство". Естественно, под знаменем понятных любому синантропу идей председателя Мао. А "лесные люди" все же разумнее гоминидов. И сегодня свежеиспеченный штат практически захвачен "наксалитами" - отрядами дикарей, пошедших за неудовлетворенными жизнью "учеными" сородичами.

Собственно, такие "группы народной войны" действуют в Индии уже давно, по крайней мере с 1967 года, когда левакам не без помощи китайской разведки удалось поднять крупное восстание крестьян в округе Наксалбари. Но до последнего времени более или менее активно действовали они только в штате Бихар, а сегодня их алые стяги мелькают и на востоке, и в центре, и даже на юге. Причем около года назад, после слияния тринадцати группировок "накса-литов" в единый Маоистский коммунистический центр, бои захлестнули соседний Непал (и раньше изрядно натерпевшийся от этой напасти), а этой весной "войну дворцам" объявила и ранее никому не известная Коммунистическая (идей Маркса - Ленина - Мао) партия крохотного королевства Бутан. Имеет ли отношение ко всему этому Китай? Вопрос до боли риторичен. С одной стороны, официальный Пекин десятилетиями поддерживал все антииндийские акции Пакистана и чем мог помогал всем левакам и сепаратистам Индии. С другой, в конце прошлого века, столкнувшись с резкой вспышкой исламо-уйгурского экстремизма в Синьцзяне, власти Чжунго пошли на контакт с Индией, серьезно смягчившей к тому же свою позицию по тибетскому вопросу. Так что ныне Срединная империя жестко отмежевывается от индийских "фронтов". И все же мало верится, что умудренные тысячелетним опытом мандарины намерены спокойно смотреть, как набирается сил могучая, превосходящая Китай по населению и темпам развития экономики сопредельная держава, к тому же обладающая ядерным оружием.

На низком старте

Вот такой винегрет. Или, если угодно, компот. В любом случае в кипящее варево Индостана каждый крутящийся на поварне подбрасывает специй по вкусу, почему-то надеясь, что в итоге получится блюдо, желательное именно ему. А в конечном итоге правы те, кто называет этот регион уменьшенной моделью нынешнего всепланетного кризиса, ибо все беды, терзающие человечество, скрутились в узел именно здесь. Все без исключения. Религиозные, национальные, социальные, экономические. Развитая демократия соседствует со средневековьем, терпимость - с фанатизмом, стремительное социальное развитие - с оглушительной нищетой, племенное сознание - с законом, основанным на праве личности, а желание элит сохранить хоть какую-то стабильность - с тупым напором масс, которым нечего терять. И с каждым месяцем, если не с каждым днем противоречия обостряются все сильнее. Решение одной проблемы тотчас рождает десятки других, разумные компромиссы оборачиваются пагубными слабостями, а гуманные, юридически безукоризненные документы - рулонами пипи-факса второй свежести. До отказа переполненный ненавистью котел дрожит от нарастающего давления, и что делать (по крайней мере, не нарушая ныне принятых правил), не знает никто.

Я тоже.

Опубликовано в газете "Вести"

< < К списку статей < < > > К следующей статье > >