Лев Вершинин

Про это

	Собственность существует по милости закона. Это не факт, а юридическая фикция.
	Макс Стирнер
	Высочайший закон дает вещь тому, кто может ею пользоваться.
	Генри Дэвид Торо
	- Денежки я приберу, - мужским басом сказала сестра, - нечего им тут валяться…
	Михаил Булгаков

Хороша страна Швейцария. Сыр там, конечно, дыряв, а шоколад порист, зато банки надежны, воздух прозрачен, а часы идут в ногу со временем. Тишь да гладь, в общем. И не исключено, что именно потому именно оттуда, с альпийских высот нет-нет, да и изливаются на голову удивленного человечества потоки разнообразных инициатив и предложений. Причем далеко не всегда подобных злополучной «Женевской». Вот, например, не так давно некий швейцарский гражданин, простой юрист д-р Вернер Рампхост опубликовал небольшую, сугубо теоретическую статью, вызвавшую дикую, все рамки приличия перешедшую истерику среди элит Третьего мира и примкнувших к ним европейских либералов. Квинтэссенция скандальной публикации содержится в следующем пассаже: «На наш взгляд, настало время фундаментально пересмотреть наши представления о собственности на природные ресурсы, залежи которых принадлежат всему человечеству, а не отдельным государствам, волей случая занимающим сегодня территорию, глубины которой таят эти ресурсы». Бурная же реакция «отдельных государств» со всей определенностью показала: добрый доктор наступил на чью-то очень любимую мозоль. Настолько болезненную, что даже намеком поминать её среди «приличных» людей доселе считалось крамолой.

Что ж, значит, побудем «неприличными».

Прописные истины

Начнем с начала. Человек и собственность – понятия неразделимые. Как только в процессе развития нечто первобытное, еще не вполне sapiens, но уже и не совсем макака, додумалось срывать больше плодов и ягод, нежели могло съесть сразу, и откладывать излишек на потом, эти припасы уже кому-то принадлежали. Запасы снеди на ранней стадии развития общества, конечно, были достоянием всей стайки, но уж одежда-то, пусть даже жалкий обрывок шкуры, обмотанный вокруг бедер, несомненно, принадлежала индивидууму, как и оружие, и обереги, и орудия труда, которые он сам изготовлял для себя и «под себя». И этот факт, несомненно, был признан его соплеменниками. А поскольку по мере развития человечества отношения внутри коллектива усложнялись, все более многогранным делалось и понятие собственности, ставшее объектом изучения юристов всех времен и народов, начиная с правоведов древнего Шумера.

Кто может быть владельцем и что может быть владением? Кто такой собственник, на что распространяется право собственности и ограниченно ли оно во времени? Каким образом вообще приобретается это право, как оно передается, кто должен уважать его? Каковы его пределы, какие обязательства оно налагает? Могут ли они наследоваться вместе с правом собственности?..

Мир ширился, связи между ранее изолированными друг от друга общинами (а позже - государствами) крепли, и человеку приходилось едва ли не ежедневно искать ответы на новые вопросы, уточняя и кодифицируя выводы. Достаточно быстро практическое значение понятия «право собственности» стало важнейшим - после права на жизнь - правом человека. Больше того, долгое время оно фактически стояло и выше права на жизнь, да и сейчас, будем откровенны, для многих таковым и остается. Что же касается форм собственности, то их существует ровно три: движимая (пища, одежда, утварь, средства передвижения), недвижимая (земля, дом), интеллектуальная (патенты, авторское право).

Каждая из этих форм имеет свои особенности. Скажем, интеллектуальная - а нередко и движимая - собственность интересны тем, что являются результатом творческого акта, когда создатель чего-либо становится его владельцем и пользуется своим детищем, как только пожелает – сам, лично, ни с кем не делясь. Но в то же время, в какой бы из этих форм собственность ни выражалась, её можно купить, взять в качестве трофея, получить в дар, унаследовать.

Однако, вопреки расхожему мнению, собственность не так уж священна, поскольку, каковы бы ни были её формы, право на неё далеко не безгранично. Если говорить о движимости, то никому не позволено швырять картошку (пусть даже выращенную собственноручно) в прохожих или давить их своим личным мотоциклом. Если речь идет о собственности интеллектуальной, то ни один писатель или художник не в состоянии запретить кому-то другому копировать результаты своего труда (хотя тяжбы по этим поводам в последнее время приобрели перманентный характер), а кроме того, и технические изобретения, и художественные произведения по истечении определенного срока автоматически становятся всеобщим достоянием, переходя в собственность всего человечества. Однако самое интересное начинается, стоит лишь коснуться вопроса о границах собственности недвижимой…

Особый случай

Вряд ли есть необходимость в подробном объяснении отличий недвижимости от иных форм собственности. Всем ясно, что её образование не обусловлено неким творческим актом, наградой за который стало эксклюзивное (пусть и временное) право обладать и пользоваться плодом своих рук или своего разума. Конечно, не все получают виллы в наследство, и те, кто заработал круглые суммы умом, талантом и (или) упорством, «конвертируют» доход в эту самую недвижимость, что вполне законно и справедливо. Однако никем не оспаривается и законность права собственности наших современников - монархов и крупных землевладельцев на земли, некогда оккупированные и аннексированные их предками, а затем переданные потомкам по наследству. То есть к акту творчества здесь приравниваются результаты откровенного насилия и разбоя.

В данном случае, однако, куда важнее, что недвижимая собственность ограничена не во времени, а в пространстве. Земля не портится, как пицца, и не «уходит в народ», как песня, однако её владелец вовсе не свободен в распоряжении ею. Помешать проходу через усадьбу соседям или туристам он при определенных условиях вправе, но вот запретить прокладку под принадлежащим ему участком тех или иных коммуникаций или пролет над его собственной землей самолетов, вертолетов или воздушных шаров не может ни при каких обстоятельствах. Иногда (правда, в исключительных случаях) земельная собственность может быть даже изъята у владельца, если в этом есть общественный интерес (строительство автострады или железной дороги).

Вот тут-то и возникает вопрос: если собственность недвижимая ограничена в пространстве, то где лежат эти границы? В горизонтальном измерении все более или менее ясно: любую видимую поверхность можно отмерить и отгородить забором или стеной. Но где проходят границы моей собственности в вертикальном измерении? Насколько далеко они простираются в высь и как далеко уходят в глубь?

Казалось бы, сложностей нет: право собственности в этих случаях заканчивается там, где заканчиваются физические возможности владельца использовать свою собственность. Но и тут мгновенно всплывает очень существенное уточнение – если в чьей-то земле найден клад, то пусть даже он обнаружен на глубине в пару сантиметров, владелец участка может рассчитывать не на обладание находкой, а разве что на некоторую компенсацию от государства. Данный казус допустимо сравнить с авторским правом на произведения классиков, когда в интересах общества собственность изымается у индивидуального владельца и передается обществу, что официально выражается передачей оной собственности стране или государству.

Что же касается сокровищ, лежащих там, откуда сам владелец заведомо не может их добыть - например, уголь, нефть, газ и алмазы, – то закон не дает ему права владения этими залежами, передавая их государству, которое, в свою очередь, от имени общества продает заинтересованным сторонам лицензии на эксплуатацию месторождений. И, забирая доход от такой продажи, выдает компенсацию землевладельцам, на чьих участках расположены залежи.

Таким образом, уже сегодня особенностями права собственности на природные ресурсы являются, во-первых, полное отсутствие акта творчества, во-вторых, несущественность права на владение участком «залежной» земли, и в-третьих, формальная принадлежность собственности государству, на территории которого расположены залежи - даже если государство возникло совсем недавно (к примеру, Восточный Тимор или страны СНГ). При этом по мере технического прогресса и шагающей впритык за ним глобализации, естественно, появляются новые юридические аргументы, проясняющие эту не слишком простую проблему.

Продавцы воздуха

Если тот факт, что право на полеты над частным владением, ограничивающие право собственности землевладельца, нормально и законно, то, продолжая рассуждения, можно задаться и другим вопросом: как быть со спутниками на геостационарных орбитах? Такие спутники, как известно, устанавливаются над поверхностью экватора на высоте 36.000 км, а соотношение скорости их вращения со скоростью вращения Земли таково, что они остаются над одной и той же точкой над поверхностью планеты, на определенном расстоянии друг от друга. А раз так, то, выходит, геостационарная орбита представляет ценный ресурс, спрос на который постоянно растает и оспаривается (что вполне логично вызывает параллель с правом на залежи природных ресурсов). Другими словами, если государство, дисквалифицировав индивидуального владельца, принимает на себя роль и функции собственника, то в этом случае экваториальные государства, над территорией которых могут размещаться геостационарные спутники, имеют полное право становиться собственниками таких геостационарных позиций, ибо по большому счету выдача лицензий на бурение и на размещение спутников - явления одного порядка.

Это не шутка. Лет двадцать назад именно до такого требования додумались несколько государств, расположенных на экваторе. И, естественно, остались несолоно хлебавши, хотя, учитывая прямую аналогию с правом владения природными ресурсами, отказ великих держав удовлетворить сию претензию выглядел совершенно неправильно. Зато с точки зрения физических реалий, напротив, именно так, и только так следовало поступить, поскольку случайный факт расположения экваториальные государств под геостационарными орбитами никак не может служить решающим доводом. Хотя бы в силу того, что сама по себе геостационарная орбита существует лишь в силу наличия у планеты Земля способности притяжения. А коль скоро так, то - на миг примем абсурд всерьез - даже если и кто-то может вообще обладать правом собственности на геоцентрическую орбиту, то лишь все человечество в целом, и никакое государство в отдельности. Но отсюда следует, что и все без исключения залежи полезных ископаемых, возникшие задолго до зарождения вида homo sapiens, являются собственностью всего человечества, а не государств, волею судьбы расположенных над этими залежами.

Круто? Не спорю. Но прецеденты есть. Скажем, Киотский протокол 1997-го, украшенный подписями большинством лидеров мирового сообщества, устанавливает «квоты» на загрязнение государствами «своего» воздушного пространства и санкции за их превышение. Правда, пока что документ не подписан Белым домом и Кремлем, но по разным причинам. Штаты - резонно полагая, что львиную долю штрафов им, «буржуям», выпишут европейские «социалисты» - честно заявили, что будут финансово готовы к подписанию в 2013 году, Россия же, будучи, как известно, бедной, но гордой, упирает на то, что Киотский протокол направлен на ограничение её прав и суверенитета. Однако ни местные аргументы, ни местные фобии никак не отменяют того факта, что воздух, над чьей бы территорией он ни находился, принадлежит всем; все человечество имеет право извлекать (и извлекает) из него максимальную выгоду (поддержание жизни) совместно и безвозмездно. А принципиальных отличий воздуха от геостационарных орбит или глубинных залежей – нет. Что, собственно, и имел в виду Вернер Рампхост.

Искусство владеть

Между прочим, эта же тема интересовала и отцов-основателей ООН, еще в 1945 году всерьез обсуждавших проект «О вечном мире». Именно тогда впервые прозвучала мысль, что не худо было бы ввести «единые стандарты» жизни народов, напрямую увязав уровень дохода и темпов экономического развития той или иной страны с количеством голосов (а соответственно, и с объемом полномочий) в будущем «всемирном совете». Будь проект реализован, «успешные» страны обрели бы право пересматривать существующие границы и выдавать лицензии на использование природных ресурсов по своему усмотрению в интересах всего человечества, компенсируя отказ «неуспешных» владельцев от полноценного суверенитета выплатой пристойных дивидендов и пресекая попытки перечить (то бишь «факторы, порождающие агрессию») всеми посильными средствами. Однако, как известно, возобладало допущение, что все люди (и все страны) одинаково правильно разумеют, что такое «хорошо» и что такое «плохо», а потому проект был сдан в архив.

К сожалению, в те не столь уж далекие времена никто и помыслить не мог, что мировая околица, поучаствовав на правах шестерки во «взрослых» играх и обучившись жонглировать словесами, примется шантажировать цивилизованный мир, превратив ООН из совета равных в адвоката агрессивно «неуспешных» рэкетиров. Неудивительно, что в наши дни мыслящее меньшинство человечества полагает необходимой реанимацию ряда слишком спешно упраздненных естественных прав, вроде права сильного усмирять наглость бандита или права умного пренебрегать интересами невежды. Что, собственно, и внедряют в жизнь на практике - мистер Буш со товарищи, а в теории - д-р Рампхост и его единомышленники.

За что и подвергаются. Совершенно одинаковые, удручающие своим однообразием вопли о «явном посягательстве на священное право собственности» и «зловеще-ненасытном оскале империализма», стремящегося «путем создания юридического механизма глобального контроля над мировыми ресурсами» ограбить и подчинить «свободолюбивые народы» синхронно несутся из столь отдаленных друг от друга точек, как Москва, Эр-Рияд и Каракас.

Но давайте-ка вспомним – клад не есть собственность владельца участка, на котором он зарыт, и укрытие его от общества преступно, а уж использование во вред обществу – вообще недопустимо. Более того. Современное право подразумевает, что некоторые виды собственности (к каковым, безусловно, относятся полезные ископаемые) принадлежат всему народу той или иной страны - и никому в отдельности, а правительства являются лишь распорядителями народного имущества. На практике, однако, почти во всем Третьем мире народы вовсе не хозяева своих правителей (нередко совершенно непредсказуемых), а их заложники, не имеющие никакой возможности реально на что-либо влиять. Да и живут эти самые народы зачастую в глубоком прошлом, не умея распоряжаться достижениями цивилизованного мира, будь то позитивная эксплуатация сырьевых ресурсов или демократические свободы. И в результате вновь и вновь повторяется грустная закономерность «11-09»: лидеры «неуспешных» стран превращают зарытые природой клады в оружие массового уничтожения, а их земляки-разночинцы садятся в не ими построенные самолеты, заправленные не ими добытой (и уж конечно, не ими созданной) солярой, – и… скажем так, влетают в свободное общество.

Ничего личного

Не будем страусами. Мир, еще вчера разрозненный, стремительно срастается в единую деревню, где все взаимосвязано и все друг от друга так или иначе зависят. До финала, каким бы он ни был, пока еще весьма далеко, но главное очевидно: фактически планета Земля понемногу становится единым государством. Такой себе федерацией. Или, если угодно, конфедерацией. А потому и пересмотр канонов, относящихся к праву собственности на «общечеловеческое» достояние (воздух, вода, полезные ископаемые) – дело честное, справедливое, юридически оправданное и однозначно актуальное. Хотя бы потому, что результатом станет возможность не только обуздать потенциальных шантажистов, но и обеспечить реальную сохранность этих не возобновляемых ресурсов, ныне бездумно приносимых в жертву текущим задачам. Не столько даже ради нас, живущих сегодня, но во имя будущих поколений.

Это совсем не просто, учитывая уровень предстоящего (да и уже несущегося) визга. Но ведь и Москва не сразу строилась. В начале не было ничего. Затем явилось Слово. И лишь много позже – первый камень, легший в основу будущего Третьего Рима. Который, как известно, слезам не верит. И правильно делает. Ибо не стенания невесть что мнящей о себе всемирной голи, а только суровая реальность дает цивилизованному миру основания решать, какие «неприличные» вопросы пора, перестав стесняться, включить в повестку нового дня – невзирая на то, что ответ на них «отдельных государств» (вернее, правящих ими клик) заранее известен.

Пролетарии всех стран, не серчайте…

Опубликовано в газете "Вести"

< < К списку статей < < > > К следующей статье > >