Лев Вершинин

Форрестократия

	«Вскармливание ни на что не годных за счет годных есть крайняя степень жестокости. Это — намеренное накопление несчастий для будущих поколений. Нет большего проклятья потомкам, чем оставить им в наследство растущую популяцию имбецилов.»
	Герберт Спенсер

Богач, бедняк

Итоги многолетних исследований, посвященных сравнению показателей IQ у жителей различных частей света, опубликованные под конец минувшего года, оказались не то чтобы такой уж сенсацией, но все-таки сильно отличались от предказаний экспертов. Лавры «самых умных» принадлежат, как выяснилось, не народам, населяющим самые развитые страны мира (янки, европейцам, новозеландцам, канадцам, австралийцам). На первом месте — обитатели стран тихоокеанского региона (Японии, Южной Кореи, Тайваня, Китая, Сингапура), набравшие в среднем по 105 баллов, что на целых пять пунктов превышает показатели «белых людей». Далее — как и предсказывалось — Южная Азия, Магриб и большинство стран Латинской Америки (около 85 баллов), а в странах «черной» Африки и Карибского бассейна — менее 70 баллов. Но это как раз не важно. Важно, что «азиатские тигры» опережают Европу и США, а значит, интеллект населения не так уж впрямую зависит от среднего уровня жизни в стране.

Комментаторы, впрочем, какое-то время помолчав, затянули привычную песню: дескать, глупость провоцируют нищета и жизнь впроголодь. А очевидные исключения — Китай, Россия и страны Восточной Европы, население которых, стабильно вытягивая те же 100 баллов, жило и живет весьма не шикарно — есть казусы сугубо политические, тяжкое наследие социализма, исказившего естественную взаимозависимость между навыками и благосостоянием. То есть почему умные бывают бедными, понятно; вопрос же о том, почему богатые бывают не семи пядей во лбу, даже не поднимается. А ведь и правда: скажем, в странах Персидского залива с их нефтью, в Ботсване с ее алмазами, на Бермудах с их идеальным «туристским» климатом пресловутый IQ не выше куда более нищих стран. Странно, да?

По умолчанию принято считать, что нет. Предполагается, что граждане богатых стран умнее, ибо имеют возможность получать хорошее образование. Однако на поверку далеко не все так просто. Отвлечемся от «тигров», явления многогранного и еще наукой не объясненного, и обратим взоры к надежному, уважаемому источнику престижных дипломов — старушке Европе. Смешно и грустно, и верится с трудом, но вот они, цифры: сегодня около 46 процентов (почти половина!) населения Старого Света в возрасте от 16 до 66 лет с трудом читают и пишут. Средний уровень интеллекта в Европе ползет вниз. Дети «глупых» родителей пополняют ряды люмпенов в 15 раз чаще, чем потомки «умных», но вовсе не потому, что их семьи беднее и они вынуждены работать. Государство обеспечивает их всем, вплоть до формы, питания и учебников, а они все-таки чаще других — значительно чаще! — бросают учебу, а во взрослом возрасте массово вливаются в ряды бомжей и уголовников.

Скажем, в Дании, стране вполне приличной как по среднему уровню IQ, так и по достатку, каждый десятый гражданин способен воспринимать лишь простые, на уровне «Репки», тексты. Мало того, каждый третий подданный её величества Маргрете II затруднится связать более трех фраз, а каждый пятый не может и не хочет ни работать, ни заботиться о потомстве, предпочитая заработку «социал», и все эти дети природы принадлежат к низшим слоям общества.

Вот какие малоприятные данные, неумолимо свидетельствующие о загнивании ухоженного королевства, обнародовал недавно психолог Хельмут Нюборг. «Все знают об этом, но никто не смеет сказать вслух, — ошарашил он земляков. — Однако пора что-то делать, пока ситуация не переросла в полномасштабный кризис общества...»

Нарушитель благочиния

Вообще-то 66-летний профессор из Орхуса давно слывет «человеком-скандалом». Лет пять назад он уже позволил себе предъявить публике доказательства того, что среднестатистический мужчина на пять процентов умнее среднестатистической женщины. И вопреки всем нынешним нормам публично назвал «ложной, вредной и лицемерной» посылку о равенстве полов, разъяснив, что «наличие у нас в правительстве 40 процентов женщин вовсе не повод для гордости, ибо к власти прорываются отнюдь не самые одаренные, а самые бойкие дамы. И это естественно, ибо квоты на пол противоречат самим законам природы».

В общем-то оно и логично, ибо правительство — не Ноев ковчег, и твари в него должны отбираться не по паре, а по совершенно другим критериям, ибо задачи у них принципиально иные, нежели размножение, но, несмотря на сию очевидную истину, разъяренные феминистки несли беднягу по кочкам долго и с удовольствием.

Нынешние выводы Нюборга еще круче. Во-первых, утверждает он, интеллект — плод не образования, а наследственности, во-вторых, чем он ниже, тем больше социальных проблем порождает, а в-третьих, индивиды с низким интеллектом плодятся значительно активнее одаренных, благополучно задавливая последних не умением, так числом. Больше того. По его мнению, тезис о высоком уровне интеллекта как прямом следствии обеспеченности той или иной страны в корне неверен. Наоборот, «именно умственные способности суть важнейший из самостоятельных факторов, влияющих на благосостояние нации».

Что после этого началось, описывать излишне. Немногие здравые голоса утонули в вое и лае левой европейской элиты. Господа из ОБСЕ заявили, что все тезисы профессора «противоречат всем моральным принципам». По мнению товарищей из Социнтерна, «только экстремист будет отрицать необходимость создания равных возможностей каждому члену общества — независимо от того, родился ли человек с серебряной ложкой во рту, или его колыбель стояла в спальне наркомана». А секретариат Европейской лиги сексуальных реформ (я не шучу, Бендер был прав, рекомендуя Паниковскому обращаться туда — она таки существует!) истерически проверещал, что, дескать, «злобные измышления Нюборга лживы хотя бы потому, что большинство одаренных людей склонны к одиночеству или предпочитают себе подобных партнеров».

В общем, заворошилось гнездо.

Точно так же в конце 70-х травили психолога Ричарда Линна из Белфаста, позволившего себе опубликовать (без выводов!) итоги своих «африканских» исследований, мало чем отличавшиеся от результатов Нюборга, а в середине 90-х клевали американцев Д. Хернстайна и У. Мюррея, которые в своей книге «Колоколообразная кривая» не только убедительно доказали, что интеллект человека определяется скорее его наследственностью, нежели воспитанием, но и — впервые! — рискнули обратить внимание на разницу в уровне интеллекта среди этнических групп населения Америки, получив в ответ шквал общественного негодования.

Понимал ли Нюборг, какой гембель накликает на свою голову? Вполне. И, тем не менее, не устрашился — слишком многое, по его мнению, лежит на весах. «Я, — говорит он, — решил высказать свою точку зрения, хотя и понимаю, что нарушаю табу, наложенное на подобные рассуждения из-за экспериментов по выведению арийской расы в Германии».

Пропущенный урок

Это так. Идея улучшения человечества как вида, ныне считающаяся ущербной и аморальной, была предана анафеме лишь накануне (а особенно — после) Второй мировой. До тех пор мир не видел в ней никакой крамолы. Еще древние эллины всерьез полагали, что общество обязано регулировать эволюцию человека. В Спарте, к примеру, была запрещена эмиграция здоровых людей, младенцев с явными уродствами уничтожали, а жесткая система воспитания отсеивала слабых, и в итоге «город воинов» оказался гегемоном Эллады. Скептики, правда, любят напоминать, что он не дал миру ни одного великого мыслителя или поэта, но и не оспаривают, что демократические Афины, воспитав десятка два гениев, пали много раньше Спарты.

Размышляя на эту тему, великий Платон в своей «Республике» сообщил о необходимости «получения от проявивших особые достоинства как можно больше детей обоего пола». А вскоре — и двух с половиной тысяч лет не прошло — англичанин Фрэнсис Гальтон впервые произнес слово «евгеника» и очертил два метода улучшения вида Homo Sapiens: позитивный (шлифовка генного материала, имеющегося в наличии) и негативный (очистка его от «мусора»). После чего идея, овладев массами, превратилась в некий моральный императив «эпохи Прогресса».

Обыватели увидели в ней разумную, научно обоснованную заботу о здоровье детей, властители дум — способ качественно улучшить род людской, нечто вроде селекции, дающей новые, более выносливые породы скота, и великие открытия типа хромосомной теории наследственности подтверждали: выводы, вытекающие из генетических опытов, справедливы и для человека. Результаты ожидались самые радужные, от стабильного роста человеческого интеллекта до падения уровня преступности и врожденных уродств. А поскольку позитивный метод пребывал, так сказать, на нулевом цикле (наука, конечно, может все, но не сразу), просвещенная часть человечества не сочла за грех начать с «негатива».

В первой четверти ХХ века многие штаты США и страны Европы приняли законы о принудительной стерилизации врожденных уродов, дефективных, рецидивистов и алкоголиков, и, говоря откровенно, эта оправданная наукой и законом экспедиция в царство превентивной социологии дала неплохие результаты. Однако «золотой век» евгеники был краток. Явился нацизм и все опошлил. Хотя, как ни забавно, немецкие «народные суды» лишь имитировали американскую евгеническую политику, и сам Гитлер еще в 1930-м признавался своему советнику Вагенеру, что «с большим интересом изучил законы нескольких штатов» касательно этого вопроса.

Чем обернулись разумные идеи в практике безумного фанатика, не секрет. После диких экспериментов «сверхлюдей», в целях «очищения расы» умертвивших сотни тысяч инвалидов и душевнобольных, не говоря уж об этнических чистках, на евгенику — как и на свастику, древний символ Солнца — легло клеймо. В массовом сознании она превратилась в лженауку, в «самый опасный из человеческих мифов», а ее место в сердцах и умах заняла теория «плавильного котла», основанная на идее «всеобщего и безусловного равенства».

Правда-матка

Ясно, что Нюборг, отлично понимавший, как отреагирует «приличное общество» на его выводы, пошел на скандал сознательно. Руководствуясь не врожденным стремлением к эпатажу, а сознанием необходимости воскрешения «опасного мифа» в ситуации, когда реальность становится все непригляднее. В конце концов, отказ от презумпции генетического детерминизма и подмена её тезисом о главенствующей роли воспитания, которое (в крайнем выражении) может передаваться по наследству, уже не раз сыграли с человечеством злую шутку. В СССР именно «лысенковщина» стала идеологическим основанием тотальной промывки мозгов, а в конечном счете и Большого террора. А в США теория интеллекта, определяемого средой, создала законную основу для будущих исков по обвинению в расовом цензе против учреждений, использующих IQ-тесты, в которых белые и азиаты опережают черных и чиканос. И уже считается порочным вспоминать о том, что только создать равные возможности — мало. Нужно еще и уметь (или иметь врожденные способности) этими возможностями пользоваться.

«Наука долго уверяла общество, что личность есть продукт среды. И люди пробуют строить мир, который, как они полагают, обязан существовать в природе. Идеала равноправия они хотят достичь любой ценой. А биологические и генетические корни интеллекта отрицают, потому что ненавидят саму мысль о врожденной разнице», — говорит Нюборг, и он прав. Больше того, эта ненависть прямо проистекает из подспудной зависти «средней» скотинки к любому, от неё отличающемуся. Ведь даже у маньяков, умеющих долго и много убивать, изящно уходя от сыскарей, появляются поклонники. И если уж речь зашла о маньяках, уместно, наверное, вспомнить российского врача Александра Бухановского, «расколовшего» в свое время Чикатило. Он, единственный в мире специалист, научившийся распознавать и лечить потенциальных серийных убийц, убежден, что изменения в верхних и глубоких отделах коры головного мозга, выявленные им у пациентов, не столько воспитаны средой, сколько наследственные.

Выводы из всего изложенного настолько очевидны, что даже чиновники, кормящиеся со стола «общечеловеческих ценностей» (или, по крайней мере, наиболее честные из этой не очень совестливой компании) понемногу прозревают. Когда в 1986 году исследования идентичных близнецов, выросших в разных семьях, подтвердили, что наследственность, обусловленная набором генов, влияет на личность ребенка сильнее, чем воспитание, даже великий гуманист Герберт Брок Чисхолм, бывший директор ВОЗ, позволил себе высказаться в том смысле, что «обязанность людей во всем мире — практиковать контроль над рождаемостью».

Но тему замяли. А идеи «отцов» евгеники, мечтавших о нравственном и интеллектуальном улучшении вида, по-прежнему проклинаются как дьявольское наваждение. И снова, и снова на щит поднимаются красивые лозунги о всеобщем равенстве как высшей ценности, а социальным идеалом предлагается считать все того же — уже хрестоматийного — Форреста Гампа.

Плюс дебилизация всей страны

Не подумайте плохого. Этому герою невозможно не симпатизировать. Вот только умница Земекис схитрил, формулируя условия. Во-первых, по его версии, легчайшая олигофрения Гампа не наследственна. Мы не видим его отца, но мама его волевая, добрая и неглупая, а сынишка, которому Форрест панически боялся передать собственную, вполне осознаваемую им ущербность, весьма востер умом. А во-вторых, несмотря на это, парень имеет неплохих поводырей — мудрую маму, любящую Джейн, несгибаемого лейтенанта, сметливого Баббу.

«Умные в среднем размножаются меньше прочих, — отметил некогда Бертран Рассел, — скоро их окажется слишком мало для того, чтобы поставлять интеллект, необходимый для поддержания развитой системы. Более того, следует ожидать, что каждое поколение будет рождаться глупее предыдущего, и мы постепенно потеряем способность к развитию».

Правильно руководимый, милый кретин выглядит вполне нормальным, а его простодушная прямота полезна обществу. Но при условии, что само общество в целом разумно. Может, в том и сила нынешней Америки, что хоть она и идеальная среда обитания для дебилов, но на каждого Форреста или Джорджа есть еще десятки Джейн и Кондолиз. В таком соотношении они, вместе взятые, — соль Америки и залог её успехов. Но представьте себе мир, состоящий из никем не управляемых Форрестов — или, еще хуже, из Форрестов, мама которых хиппи, а Джейн интересуется исламом...

А значит, если мы не желаем зла себе и своим детям, пора принимать меры, не поддаваясь, как члены пресловутого «Союза меча и орала», очарованию мантр о «бедных детях», призывающих, подтянув пояса, делиться с «несчастными» по невесть кем придуманным понятиям. Пора ставить точку на ситуации, когда одинокое недоумение г-на из ЮНЕСКО на предмет, отчего бы-де малоимущим не ограничиться в размножении, встречается молчаливым неодобрением.

Да, тех, кто уже родился, жаль. Но система непрекращающихся подачек лишь стимулирует рост числа олигофренов. Проблема ведь не в наличии Форрестов. Проблема в их численном преимуществе.

Ergo

В принципе, кто виноват, уже не важно. Важно, что делать. На мой взгляд, абсолютное табу, наложенное на евгенику, в наши дни стало гирей на ногах человечества, лишний раз показывая, как легко походя скомпрометировать любую здравую мысль. Безусловно, на ошибках следует учиться и не повторять их. Но, шарахаясь от тени былых ужасов, человечеству стоит, наверное, задуматься: что важнее — количество поголовья себе подобных или качество?

Если все-таки качество, то самое время заняться размножением сапиенсов за счет сокращения числа дегенератов. Не уже живущих, разумеется (это мы проходили), а еще не рожденных. Средства для этого есть. Даже не говоря пока о штрафных санкциях, уже давно применяемым в Китае и Индии (хотя, видимо, и этому придет срок), для начала можно хотя бы, как советует Нюборг, «платить менее умным женщинам за то, что они не имеют детей».

Конечно, «прогрессивные» интеллектуалы взвоют, но, наверное, право голоса по этому поводу имеют не они, в силу личной ориентации о размножении имеющие представление сугубо теоретическое, а те, кого это касается впрямую. И, сдается мне, какая-нибудь юная разведенка охотно предпочтет «лишние» сто долларов в месяц воистину лишнему чаду.

Опубликовано в газете "Вести"

< < К списку статей < < > > К следующей статье > >